Украине нужен мир, а не перемирие до следующей войны
- Воскресенье марта 19th, 2023 08:00
Промедление: война могла уже закончиться или близиться к завершению, если бы решения Запада о поставках танков были приняты не в январе этого года, а в июне прошлого. Фото SIPA
24 февраля исполнился ровно год с начала военного вторжения России в Украину. Однако на самом деле эта война началась ещё в 2014-м. Сегодня в Украине решается не только её судьба, но и судьба миропорядка в целом.
«Лаба дена», – по-литовски здоровается ветеран войны между Россией и Украиной, публицист, доктор биологических наук Евгений Дикий. Несколько литовских слов он выучил ещё в 1991 году, когда семнадцатилетним юношей приехал в нашу страну, чтобы помочь нам защищать свою свободу. Он был командиром отряда иностранцев в составе добровольческих сил Литвы.
С пятнадцати лет Евгений участвовал в национальном движении освобождения Украины от советской оккупации, в 2004-м защищал демократию в Украине во время Оранжевой революции. Сегодня он уже не на фронте, но помогает тем, кто там сражается, в тылу – и только потому, что в 2014-м, командуя ротой батальона «Айдар», получил ранение и был демобилизован.
В своём интервью журналистам «Клайпеды» он рассказывает о том, почему война в тылу стала рутиной, почему украинцы не вправе обижаться на Запад за затягивание с помощью и почему это нужно не только Украине, но и всему миру, что предопределит окончание войны и какой Украина будет после неё.
В тылу – рутина
– Как сегодня выглядят ваши будни? Можно ли привыкнуть к войне, может ли она стать обыденностью?
– Человек привыкает ко всему, к войне тоже. По крайней мере, для тех, кто находится в тылу, это точно стало рутиной. На сигналы воздушной тревоги, которые звучат уже постоянно, кое-кто реагирует, спешит в убежище, людей в организованном порядке выводят из школ, поликлиник.
Но большинство, в том числе и я, относятся к этому с лёгким фатализмом – вероятность того, что снаряд угодит именно в твой дом, не столь уж велика. Поэтому люди не отвлекаются от своей привычной деятельности. У нас в смартфонах есть приложения, по которым приходят предупреждения о воздушной тревоге, мы можем видеть карты, где именно отмечается угроза воздушных атак.
После очередной ракетной атаки отключается электричество, поскольку большинство ударов нацелено именно на электростанции и сети электропередач. Отключения бывают двух типов. Об одних объявляют заранее, и мы привыкли подстраивать под это свои планы, заряжать все электронные устройства.
Но если удар по электросистеме был очень сильным, происходят внеплановые отключения. Мы привыкли и к ним: кому позволяли финансы, приобрели разного вида аккумуляторы, а кто-то, чтобы иметь электричество постоянно, купил бензиновый электрогенератор. Эти товары сейчас пользуются особенно высоким спросом. Когда отключают электричество, то идёшь по городу и чувствуешь себя, словно в улье, поскольку вокруг гудят-жужжат маленькие генераторы.
К примеру, для станции водоснабжения нужны электрогенераторы мощностью 100–200 кВт. Много старых агрегатов собирают и привозят из Западной Европы, здесь их используют в школах, больницах, для другой критической инфраструктуры, которая должна действовать беспрерывно.
Те, кому важно постоянно иметь интернет-связь, покупают «Starlink». У меня целый набор: на балконе – бензиновый электрогенератор, в квартире – два аккумулятора, а на крыше – антенна «Starlink». По работе мне нужно всегда иметь связь.
Люди привыкают ко всему, но при этом никто не впадает в отчаяние и разочарование, они охвачены своего рода спортивной злостью – неужели Россия всерьёз считает, что нас можно запугать? Обычно после каждой ракетной атаки растёт сумма пожертвований населения волонтёрским организациям, армии. Каждая атака напоминает, что война ещё не закончилась, и те, кто находится не на фронте, должны помогать армии.
Я говорю с вами не с фронта, а из тыла, потому что в 2014-м получил ранение и был демобилизован по инвалидности. Поэтому теперь я, как могу, помогаю бойцам, которые сражаются на фронте, добровольцам. В одном только Киеве в первые сутки войны 28 тыс. гражданских лиц пришли в готовности защищать свою страну. Им нужно было только показать паспорт, и они получали оружие, а через пару часов уже защищали подступы к Киеву. Именно это и стало самой большой неожиданностью для россиян – их встретили и плохо организованные рядовые граждане без военной подготовки, но главное, что они задержали российских агрессоров, пока армия выстраивала оборону. Это в значительной степени повлияло на ход войны. Харьков, Сумы, Чернигов в течение суток удерживали самые обычные горожане. А вот в Херсоне это не удалось: там тоже люди сами организовали оборону, но почти все погибли, и город достался агрессорам, потом пришлось его отвоёвывать.
– Можно ли в условиях войны заниматься привычной для вас научной работой?
– Поскольку я не могу воевать на фронте, то продолжаю свою работу, являюсь директором украинского Национального центра антарктических исследований. И хотя из-за войны пришлось урезать бюджет, я несу ответственность за дальнейшее продолжение работы единственной украинской полярной станции в Антарктике и нашего научно-исследовательского флагмана – ледокола.
Мы занимаемся обычной работой, но дистанционно, поскольку остались без офиса, так как в октябре прошлого года рядом с нашим зданием упала российская ракета. К счастью, это случилось в 8 час. утра и на работе ещё никого не было.
Промедление стоит жизней
– Запад постоянно повторяет, что вы сражаетесь не только за свою, но и за нашу свободу. Не разочаровались ли украинцы в Западе из-за запоздалых поставок оружия и затягивания с решением о членстве Украины в НАТО?
– То, как Запад принимает решения, это очень плохо. Но мы понимаем, что Запад проявляет себя по-разному: Литва, Эстония, Латвия сделали не только всё, что могли, но даже больше. Много помогают и Польша, Великобритания. Увы, многие другие страны делают это вяло, они избегают активной помощи из страха перед Россией. Хотелось бы более быстрой и эффективной поддержки.
Но когда у нас начинаются разговоры о том, что, мол, Запад помогает недостаточно, то приходится напоминать, что они нам в общем-то ничего и не должны. Мы сами виноваты, что из-за своей глупой политики не вступили в ЕС и НАТО, как это сделали Балтийские страны. А мы в это время выбирали во власть бывших коммунистов, сами играли в так называемую мультивекторную политику между Западом и Россией.
У нас было тридцать лет независимости, чтобы подготовиться к войне и создать свою армию. До 2014 года армии у нас вообще не было, она существовала только на бумаге. Помню, как в 2014-м, когда началась война, мы открыли склады, а ни один танк не едет, они заржавели, к тому же кто-то демонтировал и продал их аккумуляторы. С помощью волонтёров мы стали возвращать старую технику к жизни, и через два-три месяца она попадала на фронт, хотя должна была оказаться там в течение часа.
Мы почему-то думали, что нам никогда не придётся воевать, но в 2014 году на нас словно ушат холодной воды вылили. А в дальнейшие восемь лет мы подготовились, по сути, лишь к такой войне, какая была в 2014-м, и потом вдруг удивились, когда в 2022-м началась война совершенно другого масштаба. Мы не закупили и не произвели оружие для себя и спокойно наблюдали, как российские диверсанты пять лет взрывали наши оружейные склады. Россия готовилась к этой войне, а мы нет.
Мало того, в последние четыре месяца до войны, когда западные разведки уже напрямую предупреждали о возможном военном вторжении и средства массовой информации печатали карты возможного нападения, наши власти медлили и лишь за сутки до начала войны поверили, что это не страшный сон. Так, вместо четырёх месяцев мы готовились к агрессии 24 часа. Поэтому как-то нехорошо обвинять Запад, ведь мы сами виноваты в том, что сейчас на сто процентов зависим от поставок вооружения нашими союзниками.
Конечно, досадно видеть, как медленно принимаются решения. Запад всё ещё попадается на крючок российских сказок. Россия шантажирует Запад рядом утверждений, которые противоречат одно другому. Первое: Россию невозможно победить, потому что она большая, значит, бессмысленно поставлять Украине оружие, её нужно усадить за стол переговоров. Второе: Россию можно победить, но в последний момент она совершит нечто ужасное, например, применит ядерное оружие. И наконец третье: Россию можно победить, и она, возможно, даже не применит ядерное оружие, но тогда там начнётся что-то страшное: к власти придёт новый и ещё более опасный путин, который завладеет ядерной кнопкой, или же Россия распадётся (что мы, украинцы, сочли бы прекрасным результатом этой войны) на 40 или 50 новых маленьких диктатур, и у каждой будет по кадырову и по ядерной бомбе. Где-то до аудитории доходит одна информация, где-то – другая, но в итоге устанавливаются красные линии, что можно дать украинцам, а что – нет.
В последние месяцы перед войной и в первые недели вторжения нам поставляли оружие, которое годится лишь для партизанского сопротивления. И только когда мы разбили российскую армию под Киевом, Запад поверил, что это будет война двух регулярных армий, и начал поставлять вооружение. Правда, поначалу это было оружие советского производства, которое оставалось на складах западных государств. И только когда эти запасы иссякли, мы стали получать вооружение натовских стандартов.
Сейчас мы стучимся в другие двери. Российские ракеты достигают любой точки в Украине, а у тех ракет, которые поставляют нам, максимальная дальность всего 80 км, в то время как нам нужна дальность 300 км. Полгода мы просили у НАТО танки. В январе наконец было принято такое решение, однако выяснилось, что на складах в достаточном количестве их нет.
Увы, и за запаздывающие политические решения, и за технические проблемы мы платим людскими жизнями. Запад способствует нашей победе, но деньгами, а мы платим человеческими жизнями. Политическое промедление уже сказалось на ходе войны: война могла уже закончиться, либо близиться к завершению, если бы решения относительно танков и бронемашин были приняты не в январе с. г., а в июне прошлого года, если бы они были доставлены хотя бы осенью. Мы могли разбить российскую армию, пока в России не началась массовая мобилизация.
Именно по причине нехватки оружия и техники Запад дал России время на проведение мобилизации. Сейчас фронт пополнили 350 тыс. новых мобилизованных россиян. Они плохие бойцы, ничего не умеют, у них нет мотивации. Но этих солдат, пусть даже и плохих, очень много, поэтому сейчас ситуация намного сложнее, чем была осенью. Только сейчас Запад созрел для решений, которые могли бы иметь максимальную пользу, если бы были приняты прошлым летом. Но всё так, как оно есть, нам нужно отвоёвывать победу в реальном мире.
– Внушила ли вам какие-то надежды Мюнхенская конференция по безопасности?
– Она подала ряд обнадёживающих сигналов. Впервые зашёл разговор о контурах мира будущего, свободного от влияния России. Мы уже давно твердим, что Россия стала той страной, от которой отвернулись все, она вознамерилась стать более крупной версией Северной Кореи. Жаль, но таков выбор россиян, и мы не в силах на них воздействовать, мы можем только от них защищаться и их изолировать. Не наше дело их лечить, мы не психиатры.
То, что происходит сегодня, стало возможно, потому что Запад не отреагировал на российскую агрессию против Сакартвело в 2008 году, на агрессию в Украине в 2014-м. Россия решила, что если ей простили Абхазию, Осетию, Крым, Донбасс, то простят и всю Украину. Запад помог России нарастить бицепсы, к тому же – за те деньги, которые Запад платил им за нефть и газ. Как свидетельствует статистика, даже за этот год войны, невзирая на санкции, Запад заплатил агрессору за газ и нефть больше, чем выделил Украине в виде помощи.
Осознание того, что в ближайшее время Россия не изменится, что её можно только изолировать, доходит до Запада значительно медленнее, чем хотелось бы. На Мюнхенской конференции это, наконец, прозвучало открыто, и не только от представителей Украины, Балтийских стран и Польши, но и из уст политиков старого Запада.
– Все говорят, что война началась 24 февраля прошлого года. Но как же тогда назвать то, что происходило в Украине с 2014-го?
– Правильно, война между Россией и Украиной началась 20 февраля 2014 года, только тогда она была локальной, велась так называемая война малой интенсивности, но всё равно это была война.
Сейчас идёт продолжение всё той же войны. Только масштабы теперь другие. С 2015-го до 24 февраля 2022-го мы за год теряли столько человеческих жизней, сколько сейчас теряем за день. Поэтому всему миру кажется, что война началась в прошлом году 24 февраля, поскольку до того был мелкомасштабный военный конфликт, хотя его правовая суть совершенно идентична – неоправданная и жестокая агрессия России против независимого государства. Только когда война перешла в такую фазу, когда она стала самой масштабной войной в Европе со времён Второй мировой, это заставило мир проснуться.
Вера в будущее
– Вы с пятнадцати лет отстаиваете независимость Украины. И нам вы помогали защищать Сейм, и в Чечню, когда она защищалась от российской агрессии, вы доставляли гуманитарную помощь. Путь Украины в Европу длиннее нашего. Тем не менее, каким вы видите будущее Украины после войны: будут ли восстановлены разрушенные города, вернутся домой украинцы, которые уже начали новую жизнь в странах Европы?
– Я горжусь своей причастностью к тому, что Владимир Путин именует крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века, т. е. к развалу Советского Союза, тюрьмы народов, на всех этапах этого процесса, не только в нашем движении освобождения, но и частично в вашем.
Сейчас украинцы пока держатся, поскольку пребывают в весьма оптимистическом настроении, в мыслях о том, что будет после войны. Не исключено, что реальность развеет их мечты, но сейчас очень важно не терять надежду и, главное, победить. Затем мы надеемся без промедления вступить в ЕС и НАТО. НАТО даст нам гарантию, что больше такая война не повторится, а от ЕС мы рассчитываем на участие в восстановлении Украины, на то, что будут выделены немалые средства на подготовку к нашему вступлению в Евросоюз, на сокращение разницы между Украиной и странами ЕС.
Мы надеемся, что за всё уничтоженное и разрушенное Россией будут платить не налогоплательщики государств ЕС, а самой России придётся выплачивать репарации. В противном случае Запад даст согласие не только заморозить, но и конфисковать российские капиталы, которые находятся в Европе, а это сотни миллиардов, и они будут направлены на восстановление того, что уничтожила Россия.
Один из самых трудных вопросов: сколько украинцев, бежавших от войны, вернётся домой. Уехало свыше 9 млн человек, и нужно мыслить реалистично – вернутся не все. Сколько? Это зависит от двух обстоятельств. Прежде всего, как долго будет продолжаться эта война: если она закончится в этом году, то, как я думаю, вернётся свыше половины, а то и больше. А если война затянется ещё на два-три года, люди осядут за границей, и чем дальше, тем труднее им будет вернуться на родину.
Возвращение будет зависеть и ещё от одного обстоятельства: если в Украину хлынут большие потоки инвестиций и репараций, если появится много хорошо оплачиваемых рабочих мест, тогда вернётся ещё больше народу. Но сначала нужно победить в этой войне.
  |
Биография: Е. Дикий, сфотографировавшийся с Президентом нашей страны Гитанасом Науседой, в свое время участвовал в процессе, который В. Путин охарактеризовал как крупнейшую геополитическую катастрофу прошлого века, т. е. в распаде Советского Союза, тюрьмы народов – на всех этапах, не только в Украине, но и в Литве. Фото из личного альбома Евгения Дикого
– Вы говорили, что война могла уже закончиться или близиться к завершению, если бы Запад стал помогать Украине раньше. И всё же, каковы ваши прогнозы относительно победы Украины?
– Сейчас трудно сказать, поскольку Россия навалила, иначе и не скажешь, много нового пушечного мяса. Там продолжается мобилизация, поэтому и нам пришлось сделать то же самое. Но в России – 140 млн населения, а в Украине до войны насчитывалось 40 млн. человек.
Было бы очень плохо, если бы всё свелось к численности бойцов, поэтому нам необходимо техническое преимущество, а это нам может дать Запад. Тем более, что в России уже начались проблемы с вооружением. Мы уже сожгли больше половины танков, которые были у них до войны. Их военная промышленность парализована, поскольку зависит от комплектующих деталей, которые поступали с Запада, сейчас эти поставки наконец остановлены. Если бы сегодня Запад дал нам достаточное количество оружия, несмотря на такое огромное количество российского пушечного мяса, мы могли бы переломить ход войны и перейти от обороны к освобождению оккупированных территорий. В противном случае война продолжится в том виде, как это происходит сейчас в Бахмуте, где воюют солдат против солдата.
Запад должен осознавать, что сейчас Россия намеренно пытается затянуть конфликт хотя бы на два-три года, и если мы дадим им это время, будет катастрофа. За это время они найдут, как обойти санкции и закупить комплектующие в других странах. Это позволит их военной промышленности заработать снова. Они снова и снова будут объявлять мобилизацию, поскольку ресурсы у России безграничны, она может призвать в армию хоть миллион солдат, просто сейчас ей нечем их вооружать. За несколько лет они сделают то, чего не сделали в 2022-м, поскольку просчитались, полагая, что имеют дело со слабым противником.
Сейчас самое страшное – не то, что Россия может оккупировать Украину, поскольку это уже невозможно. Раньше для России победа означала полное завоевание Украины, однако агрессор получил отпор. Сейчас для них было бы победой заморозить конфликт соответственно нынешней линии фронта, т. е. забрать 20 проц. территории. Такой российский сценарий планировал озвучить Китай, заявив, что представит мирные предложения.
Однако это был бы «мир» в обмен на нашу территорию. Сам по себе страшен не только данный факт. Возможно, это явилось бы короткой передышкой, мы перестали бы каждый день терять близких людей. Но с этим замороженным конфликтом никто не принял бы нас в НАТО и ЕС, не было бы потоков инвестиций в Украину, а с окончанием боевых действий сократилась бы и помощь Запада. В течение нескольких месяцев или года разразился бы страшный экономический кризис. Никто из военных беженцев не стал бы рисковать возвращаться на родину, понимая, что это не мир, а только перемирие до следующей большой войны. А тогда уже Россия снова атаковала бы ослабленную кризисом Украину.
Это страшный сценарий, поэтому мы готовы сражаться до победы, даже теряя людские жизни, потому что нам нужен стабильный мир, а не перемирие до нового вторжения россиян. Для этого Россию необходимо разбить и покарать. Мы должны освободить все свои территории, Россия обязана выплатить репарации, а военные преступники должны быть наказаны. Только тогда все остальные диктаторы мира поймут, что нельзя безнаказанно занимать чужие территории. Если России оставить Крым, не говоря уже о других территориях, это значило бы, что всё можно, нужно лишь реально оценить силы своей армии – сколько ты можешь захватить. Тем самым был бы узаконен совершенно иной миропорядок, в отличие от того, который сформировался в конце ХХ века.
Сейчас на территории Украины решается не только её судьба, а судьба всего миропорядка. В отличие от России, мы никогда не пытались изображать некую суперроль в истории человечества, мы просто хотели спокойно жить в своей стране. Нам этого не дали, и теперь на нашей земле решается вопрос глобального миропорядка.
