Два года войны – возможно, это лишь половина дистанции
- Понедельник марта 25th, 2024 10:26
Альтернатива: по словам Е. Дикого, сейчас Украина стоит перед экзистенциальным выбором – либо объявить новую массовую мобилизацию, либо смириться с тем, что эту войну она проиграет. Фото Э. Овчаренко/BNS
«Для нас победа – это вопрос выживания. Если мы проиграем, они сотрут Украину с карты мира. Но и для кремлёвского режима это тоже вопрос выживания», – говорит ветеран российско-украинской войны Евгений Дикий.
Ровно год назад в интервью газете Е. Дикий утверждал, что если бы помощь Запада пришла быстрее, то война в Украине уже была бы закончена или близилась к завершению. Сегодня, по его словам, настроения уже другие – украинцы осознают, что до победы предстоит ещё долгий путь.
С пятнадцати лет Е. Дикий подключился к движению за национальное освобождение Украины от советской оккупации, в 2004-м защищал демократию во время Оранжевой революции, в 2014-м был командиром роты батальона «Айдар». Но сегодня Евгений воевать на фронте больше не может – по причине ранения он был демобилизован. Следует отметить, что в 1991 году, тогда ещё семнадцатилетний, он помогал защищать свободу Литвы, был командиром отряда иностранцев в составе добровольческих сил Литвы.
Помощь – 8,3 млн евро
– 24 февраля во всём демократическом мире, в том числе и в Литве, проходили акции в поддержку Украины, которая вот уже два года противостоит агрессору. Как этот день выглядел в Украине?
– Мне известно, что в Литве люди собрали для Украины свыше 8,3 млн евро, за что мы очень благодарны. Мы ни на секунду не сомневались в поддержке Литвы. Литва, другие две Балтийские страны, если учесть их численность населения, помогают нам больше, чем любая другая, даже большая и богатая, страна Запада. Мы все это знаем и очень ценим. Благодарны мы и за посредничество в международном контексте.
В день двухлетней годовщины войны в Украине мы не устраивали никаких массовых мероприятий, вели себя осторожно, старались избегать многолюдных собраний, поскольку ждали воздушных атак. Однако их было гораздо меньше, чем можно было ожидать. Видимо, сработало то, что за день до этой даты наши силы воздушной обороны сбили российский самолёт дальнего радиолокационного обнаружения. В начале войны у России было шесть таких самолётов, с них координируются воздушные атаки. Так вот этот – уже третий из уничтоженных. Мы испортили им праздник, не позволили устроить большой салют по случаю второй годовщины начала войны.
Это один из тех моментов, которые свидетельствуют о том, что украинцы учатся уничтожать врага и им это удаётся всё лучше. У России около 300 боевых самолётов, у нас – несколько десятков, но только за одну неделю мы сбили семь их самолётов, в среднем по одному в день. Если так пойдёт и дальше, то всю их военную авиацию мы уничтожим меньше чем за год.
В январе этого года мы начали ещё один новый этап в войне. Стало понятно, что санкции Запада, нацеленные против российской нефтепромышленности, которая для России является главным источником доходов, увы, оказались неэффективными, тем более что Индия и Китай продолжают покупать российскую нефть и газ. Поэтому мы начали с помощью дронов атаковать их нефтеперерабатывающие заводы и терминалы. Таким образом, только в январе мы на 4 проц. сократили российский экспорт нефти, а дизтоплива – даже на 25 проц. Теперь мы шутим, что санкции Кирилла Буданова (начальника Главного управления разведки Министерства обороны Украины) куда эффективнее санкций Джо Байдена. Это новая страница в войне – мы атакуем их нефтяную и военную промышленность. Как раз в день второй годовщины войны сгорел один из российских металлургических заводов, поставлявший сталь для производства танков.
Благодарность: во время встречи с Е. Диким тогдашний министр иностранных дел Линас Линкявичюс поблагодарил его за помощь Литве – в 1991 году, когда наша страна защищала свою свободу, семнадцатилетний Евгений был командиром отряда иностранцев в составе добровольческих сил Литвы. Фото Министерства иностранных дел
– Украина потеряла Авдеевку, конца войны не видно даже после двух лет упорных боёв. Не пошатнулась ли вера украинцев в победу?
– Настроения значительно хуже, чем год назад, но далеки от безнадёжности. Приходит понимание, что, возможно, мы одолели лишь половину дистанции, что воевать придётся ещё долго. Это психологическая перенастройка, ведь год назад все думали, что ещё год – и мы победим. Начинается осознание, что не стоит намечать какие-то сроки окончания войны – год, два, три, пять… Главное быть готовыми и делать всё, что нужно: чем меньше мы будем задаваться вопросом, когда закончится война, а просто станем делать своё дело, тем быстрее она закончится.
Год назад возлагались большие надежды на наше контрнаступление, увы, российская армия его отразила, разгромить её и вытеснить с территории нашего государства в прошлом году не удалось. Тому были объективные причины: во-первых, военной техники с Запада мы получили меньше, чем рассчитывали, и с большими опозданиями.
Главное, что результат есть: российские войска сейчас находятся примерно на тех же позициях, что и год назад. Какие-то территории отвоевали мы, хотя и немного, какие-то, напротив, заняли россияне – ту же Авдеевку. Однако в Украине начинают понимать, что война будет длиться ещё не один год, может, два или три.
В настоящее время ситуация на фронте сложная, очень не хватает артиллерийских снарядов. Никто из нас год назад и представить себе не мог, что Дональд Трамп сумеет полностью заблокировать помощь США Украине, и даже не тогда, когда станет президентом, а годом ранее. Мы рассчитывали на эту помощь и не ожидали, что вдруг перестанем её получать. Сейчас российская артиллерия имеет десятикратное преимущество, и агрессор активно этим пользуется, ломится вперёд, а мы лишь отбиваемся. Остаётся надеяться, что проблему с артиллерийскими снарядами как-то удастся решить, однако мы поняли, насколько ненадёжна помощь Запада, и это, конечно, вызывает тревогу.
Совершенно очевидно, что выбора у нас нет, – в этой войне победим либо мы, либо агрессор, и речь идёт о полной военной победе. Победа России будет означать оккупацию всей территории Украины, наша победа приведёт к разгрому российской армии, никак иначе ей из Украины не уйти. Мы видим, что ни санкции, ни какие-то дипломатические шаги не действуют. Россию не останавливают даже огромные военные потери: кремлёвский режим готов положить столько людей, сколько потребуется.
Война за Кремль
– Как бы вы охарактеризовали нынешнюю ситуацию на фронте?
– Два года назад Украина к войне не готовилась, и это было нашей большой ошибкой. Мы возлагали надежды на дипломатию, полагая, что войны удастся избежать. Но и Россия не готовилась к войне, она была нацелена на карательную операцию. Кремль не ожидал, что Украина окажет серьёзное сопротивление. С началом войны в 2022 году свою неподготовленность мы компенсировали массовым героизмом людей. Тысячи украинцев стояли в очередях, чтобы получить оружие, а затем отправлялись сражаться с врагом. Россия совершенно этого не ожидала, и в 2022-м мы уже начали побеждать.
Но отношение России к нам изменилось – они увидели в нас серьёзного противника и перешли из режима военной операции в режим затяжной войны. Они объявили самую массовую мобилизацию со времён Второй мировой войны. Осенью 2022-го и в 2023-м в России было мобилизовано около 900 тыс. человек, реорганизована промышленность под военный режим, их военные заводы работают семь дней в неделю, без выходных.
В первый год войны Запад активно оказывал помощь, правда, она была ограничена из-за опасений в связи с возможной некоей мистической эскалацией, хотя мы прекрасно видим, что никакая эскалация невозможна уже потому, что Россия и без того использует против Украины всё, что может, за исключением ядерного оружия. Увы, у Д. Байдена и у других на Западе имеются разного рода страхи, из-за которых они сильно дозировали свою помощь, решая, какое оружие нам дать, а какое – нет. К тому же оружие доходило до нас слишком поздно, однако всё же доходило.
А потом помощь Запада начала стопориться. Свидетельством тому было решение Конгресса США, и не только: в Словакии после выборов новый премьер-министр, прежде всего, заморозил помощь Украине. А между тем Россия, напротив, активизировалась и включила свою военную машину на полную мощь. Кроме того, её союзники – Иран и Северная Корея – не испытывают никаких проблем, когда Кремль просит о новых поставках артиллерийских снарядов или ракет.
Поэтому после двух лет войны результат остаётся таким же неопределённым: по-прежнему 50 проц. – что победу одержим мы, и 50 проц. – что они. Для обеих сторон – и для Украины как государства, и для кремлёвского режима – это вопрос выживания.
Если мы проиграем эту войну, нас попросту не останется, и агрессор этого не скрывает. Когда Дмитрий Медведев, бывший президент, да и сегодня далеко не последнее лицо в государстве (заместитель председателя Совета Безопасности РФ), публично заявляет, что Киев, Одесса, Харьков – временно оккупированные Украиной российские города и что российская армия сражается за их освобождение, тут уже говорить не о чем. Они хотят полной оккупации Украины, полного геноцида украинцев и не скрывают это. На оккупированных территориях они запрещают всё украинское, начиная с украинского языка. Для нас победа – вопрос выживания. Если мы проиграем, они сотрут Украину с карты мира.
Но и для кремлёвского режима это тоже вопрос выживания. Они тоже воюют за выживание, но не России как государства. Они воюют за кремлёвский режим. Они готовы задействовать все ресурсы, какие только у них есть, им не жаль человеческих жизней. В этой войне они несут такие убытки, какие ни одна страна не посчитала бы приемлемыми. Нам не остаётся ничего другого, как сопротивляться всеми возможными средствами.
– Вы упомянули о том, что российская военная промышленность работает без выходных дней. Насколько сама Украина сумела на фоне войны раскрутить свою военную промышленность?
– Мы производим очень много, хотя это очень трудно, ведь наши заводы военной промышленности являются одной из основных мишеней российских ракет. Некоторые предприятия полностью уничтожены, другие сильно пострадали. Приходится работать в полупартизанских условиях: небольшие цеха разбросаны в разных местах.
Помимо этого, Украина на собственные средства выкупает производственные площади в соседних странах НАТО, в основном в Польше и Чехии. Там работает наша военная промышленность, там производятся мины, артиллерийские снаряды.
Украина приступила и к производству сложной военной техники – самоходных артиллерийских установок, и уже выпускает их по шесть единиц в месяц, т. е. столько же, сколько и Франция. И мы достигли этого за год. Планируется увеличить объёмы производства до двенадцати единиц в месяц.
Само собой, это ещё не те объёмы производства, какие нужны сегодня нашей армии, но мы продолжим наращивать мощности и через каких-нибудь три года будем куда меньше зависеть от помощи Запада. Но до этого нам нужно продержаться и развивать свою военную промышленность.
Мобилизация необходима
– В Украине ещё достаточно тех, кто готов отправиться на фронт? Почему в парламенте стопорится новый проект закона о мобилизации?
– Патриоты воюют, многие погибли. Но в истории ещё никто не выигрывал войну силами одних только патриотов-добровольцев. В России – самая масштабная мобилизация со времён Второй мировой войны, поэтому сейчас Украине было бы несерьёзно надеяться на победу, полагаясь лишь на добровольческие силы патриотов. В 2022-м наш народ показал, что способен оказать сопротивление, сегодня вопрос в том, покажет ли наше государство институциональную способность организовать сопротивление, независимо от настроений людей.
Даже в условиях войны мы остаёмся демократической страной, ведутся жаркие публичные дискуссии – кого мобилизовать, кого оставить в тылу, на какие принципы опираться и как сделать всё правильно. В парламенте в ходе обсуждения проекта закона о мобилизации поступило около 4 тыс. разного рода поправок – значит, каждый из парламентариев в среднем инициировал десять поправок. Это говорит о том, что данный вопрос стоит очень остро, что это болезненная тема для общества.
Закон о мобилизации будет принят уже в ближайшее время, однако проблема в том, что с учётом всех этих поправок он будет слабым, всё равно потребуются дополнения. Неужели нам нужно пережить ещё одну горькую потерю, такую как Авдеевка, потерять ещё один город, чтобы наши политики поняли, насколько это серьёзно.
Я, как человек, воевавший на фронте, считаю: или мы в ближайшие месяцы организуем крупномасштабную мобилизацию, т. е. призовём в армию ещё около 0,5 млн человек, хотя вообще нужен 1 млн, или в ходе войны произойдёт перелом в пользу России. Остаётся надеяться, что наши политики поймут: даже крайне непопулярные меры, такие как массовая мобилизация со всеми вытекающими экономическими последствиями и падением политического рейтинга, это всё же куда меньшие потери, чем оккупация страны. Вступив в третий год войны, мы оказались перед экзистенциальным выбором – либо объявить новую массовую мобилизацию, либо смириться с тем, что эту войну мы проиграем. Что будет в случае нашего поражения, я уже сказал.
– В Украине даже слышатся протесты, ведь сейчас отправиться на фронт – это как купить билет в одну сторону.
– В проекте закона эта проблема решается – вводится 36-месячный, т. е. трёхлетний срок службы в армии, даже в военное время.
Однако, как мне кажется, слабая сторона закона – в степени ответственности, предусмотренной за уклонение от службы в армии. Сейчас предоставляется выбор – либо ты идёшь в армию, либо платишь мизерный штраф, а я думаю, что выбор должен быть таким – либо ты за хорошее вознаграждение три года служишь в армии и возвращаешься героем, либо на три года отправляешься в тюрьму и остаёшься на всю жизнь преступником.
– Президент Владимир Зеленский по случаю второй годовщины начала войны сказал: «Любой нормальный человек хочет, чтобы война кончилась. Но никто из нас не позволит, чтобы закончилась наша Украина». Неофициально кое-кто на Западе заговорил о мирных переговорах в обмен на какую-то часть территории Украины. Доводилось ли слышать подобные дискуссии в самой Украине?
– Да, есть и такое. Однако совсем недавно завершился социологический опрос, и 89 проц. украинцев сказали, что нам нужна полная победа с сохранением всех наших территорий в соответствии с границами 1991 года. А 89 проц. – это очень убедительная часть общества.
К тому же все эти дискуссии – ни о чём, ведь сейчас и Россия не намерена идти ни на какие переговоры. Если бы они и согласились заключить мирный договор, остановившись на нынешней линии фронта, то лишь для того, чтобы неспешно организовать ещё одну волну мобилизации, собрать больше танков, артиллерийских снарядов и снова пойти в атаку до окончательной оккупации всей территории Украины. Такова их цель, и они этого не скрывают.
Европа осознаёт опасность?
– Как вы оцениваете результаты Мюнхенской конференции безопасности относительно помощи Украине?
– Мы всё ещё верим в свою победу, в помощь Запада и справедливое мироустройство. Мало того, мы считаем, что ничего непоправимого ещё не произошло, шансы на победу Украины не потеряны, но только для этого нужно приложить ещё немало усилий.
У России немалые ресурсы, но ведь и они не безграничны – и у агрессора есть проблемы с военной техникой, потерянные на фронте танки они не успевают заменять новыми. Чтобы хотя бы отчасти восполнить свои потери, они опустошают старые склады. Танки девяностых годов прошлого века мы уже сожгли, танки семидесятых-восьмидесятых – тоже, сейчас на фронте уже танки шестидесятых, ждём, когда появятся ещё более старые.
Подобная картина наблюдается и с другой техникой. Их военная промышленность работает, но наши бойцы уничтожают технику врага, и Россия не успевает производить её в нужном количестве, чтобы заменить потерянную. Например, запасы артиллерийских снарядов у них иссякли, теперь они пускают в ход корейские, изготовленные на станках, когда-то подаренных ещё И. Сталиным, а у этих боеприпасов настолько плохое качество, что они взрываются в дулах орудий.
России не хватает и солдат. В Украине есть военнопленные российской армии из Сьерра-Лионе, Нигерии, Непала. Россия за деньги вербует наёмников в развивающихся странах, а они – плохие вояки, особенно в наших климатических условиях. Если Россия это делает, значит, даже её мобилизационная машина неспособна компенсировать понесённые потери. За одну только Авдеевку Россия положила 16 тыс. солдатских жизней, а раненых – в три-четыре раза больше, и это не наши, а российские данные, которые стали известны по причине утечки информации. Если агрессор продолжит рваться дальше несмотря на такие потери, человеческих ресурсов им не хватит.
Но даже в такой затяжной войне Россию можно победить. Это может длиться ещё год, два, три, но уж никак не 20–30 лет. Однако это при условии, что Запад будет сохранять хотя бы такой уровень помощи, какой был в 2023 году. Когда в конце 2022-го США заморозили помощь, мы оказались в очень трудной ситуации, но нужно надеяться, что нам удастся это исправить. Если говорить о Мюнхенской конференции, то мы видим, что Европа понемногу просыпается, начинает сознавать опасность и понимать, что на Украине Россия не остановится, и тогда придётся воевать самим, поэтому лучше помочь Украине. Процесс идёт, но, увы, это требует времени.
– Из-за промедления с поставками помощи украинцы не скрывают разочарования позицией Запада. Верят ли они в способность своего гражданского и военного руководства обеспечить оборону и организовать контрнаступление?
– Мы – свободная страна со свободными средствами массовой информации, поэтому слышны разные голоса, в том числе и критические. В обществе отмечается высокое доверие к армии, военному руководству. Что касается гражданских властных инстанций, то тут доверия меньше, больше критики, однако фатального недоверия нет. Доминирует мнение, что эта власть была избрана за два года до начала войны абсолютным большинством украинцев, и сейчас, пока идёт война, не время устраивать новые выборы.
– Вы говорите, что не нужно задаваться вопросом о том, когда закончится война. Но, может, через год мы уже будем говорить о восстановлении Украины?
– Думаю, что через год вряд ли, но мы будем говорить о том, что перелом в войне уже произошёл и нужно идти до конца. Надеюсь, что так оно и будет.
