Меж двух любимых
- Понедельник февраля 26th, 2024 11:39
Противостояние: И. Арманд и Н. Крупская были конкурентками и явно не испытывали взаимных симпатий, но за волосы друг дружку не таскали. Фото Wiki
Элизабет Инес Пешё д’Эрбанвилль (1874–1920), больше известная миру под псевдонимами Инесса Арманд и Елена Блонина, родилась в Париже 8 мая в богемной среде музыкантов и актёров.
По рассказам современников, эта красавица-распутница, в жилах которой текла британская и французская кровь, получила блестящее образование и владела русским, французским и английским языками. Инесса рано осиротела, поэтому тётя и бабушка привезли её из Парижа в Москву. В 19 лет она вышла замуж за представителя богатой семьи текстильных промышленников Александра Арманда и родила от него четверых детей.
Спустя девять лет Инесса завязала роман с младшим братом своего мужа Владимиром, от которого (предположительно) родила пятого ребенка, однако их счастье длилось недолго. В 1909-м деверь Инессы скончался от туберкулёза, поэтому ей пришлось собрать всех своих отпрысков и отбыть в Западную Европу (её по-прежнему содержал Александр).
Считается, что к строительству светлого социалистического завтра она подключилась ещё до знакомства с Владимиром Ильичем Ульяновым (1870–1924). В 1907 году за распространение социалистической пропаганды царские власти на пару лет сослали её в Мезень Архангельской губернии.
Инесса любила своих детей, однако материнство не мешало ей наслаждаться жизнью: она боготворила верховую езду, любила играть на фортепиано и развлекаться, а также легкомысленно относилась к супружеской верности. С Ильичем и Надеждой Константиновной (1869–1939) Инесса познакомилась, скорее всего, в Париже (это, видимо, произошло в один из дней в период 1908–1911 гг.).
«Всегда удивлялась и завидовала смелости других, которые прямо заходили к тебе, говорили с тобой. Только в Longjumeau и затем следующую осень в связи с переводами и пр. я немного попривыкла к тебе. Я так любила не только слушать, но и смотреть на тебя, когда ты говорил. Во-первых, твое лицо так оживляется, и, во-вторых, удобно было смотреть, потому что ты в это время этого не замечал...» – щебетала любовница в интимном письме, адресованном Ильичу.
Письма Ильича Инессе были куда более сдержанными, поэтому некоторые высказывали предположение, что между идолом большевиков и богемной распутницей ничего не было, однако не исключено и то, что кто-то (а может, даже и сам Вова) мог собрать всю самую интимную корреспонденцию, адресованную Володиной любовнице, и уничтожить её.
Инесса была моложе и красивее Нади (Инессе удалось сохранить стройную фигуру после родов), а Надежда, которая в молодости была довольно мила (насколько может быть мила актриса, которая в театре и кино играет гувернанток из строгой пуританской семьи), к тому времени уже выглядела изрядно увядшей. Она практически не заботилась о своей внешности, которую подпортила Базедова болезнь, а когда испарилась юношеская пылкость, Надя, которая никогда не отличалась весёлым нравом, неизменно находилась в подавленном настроении (на возможность завести детей оба революционера уже давно махнули рукой).
В наши дни почти не сохранилось достоверных свидетельств, подтверждающих, что Надю злили отношения Ильича и Инессы, а имеющиеся данные наводят на предположение, что реакция Надежды и в этом случае попахивала характерной лишь ей одной смесью высокохристианского эмоционального интеллекта и дзен-буддистской кротости.
Имеющаяся информация также формирует у нас представление, что обе женщины не только не вцеплялись друг дружке в волосы, конкурируя за внимание мессии светлого социалистического завтра, но даже сумели стать добрыми приятельницами.
Ходили слухи, что Надя, посвятившая всю свою жизнь карьере Ильича, хотела хлопнуть дверью и уйти, однако Вова уговорил её остаться и продолжать работу секретаря и домохозяйки.
Когда Инесса отправилась на тот свет на встречу с деверем, Ильич уже успел стать живым богом люмпен-пролетариев всея Руси. После смерти любовницы Вова не побоялся, пожалуй, в первый и последний раз показаться на людях в амплуа сломленного и подавленного человека, а Надя, если верить фотографиям, практически искренне рыдала над гробом сожительницы мужа.
В Париже Ульяновы жили вместе с сестрой Ильича Марией (1878–1937) и матерью Нади Елизаветой Васильевной (1843–1915). Четвёрка неплохо ладила. Елизавета нередко высказывала своё мнение о деятельности зятя и дочери и даже не пыталась скрывать, что не всегда его одобряла, а Ильич тоже иногда поддевал маму жены, однако пререкания длились недолго (считается, что Вова и тёща как минимум уважали друг друга).
Основную часть доходов Ульяновы получали из партийного фонда и в виде гонораров за книги, а партийное финансовое ядро составляли средства, полученные от грабежа банков (и других объектов, в которых водились деньги). Сам Ильич в грабежах не участвовал, поскольку был интеллигентом.
По свидетельствам современников, недалеко от места жительства Ульяновых во Франции отирались и зиновьевы с каменевыми, поэтому вскоре глашатаи социалистического завтра открыли нечто вроде центра развития для взрослых, в котором разъясняли основы марксистской теологии.
Бытует мнение, что именно в этом учреждении Инесса первые и познакомилась с Надей и Вовой.
Ильич был неприхотлив в еде, и ведение домашнего хозяйства Надей и другими женщинами его вполне удовлетворяло, однако он поддался на нытьё Анны Ильиничны (1864–1935) и её мужа Марка Тимофеевича (1863–1919), и революционеры решили нанять служанку. Сделать это было нелегко, поскольку в то время в рядах французской прислуги выходцы из России пользовались репутацией очень претенциозных и нечестных работодателей.
Как утверждали современники, Ильич искренне не любил Париж и однажды даже подал в суд на какого-то парижанина (говорят, это был виконт) – мол, автомобиль виконта сбил его, когда он ехал на велосипеде.
