Победа над раком – лучшее из того, что случилось в жизни
- Понедельник мая 9th, 2022 11:06
Победа над раком – лучшее из того, что случилось в жизни
Рак поджелудочной железы четвёртой стадии с метастазами в печени. Оперировать нельзя – опухоль затронула слишком много органов. Услышав такой диагноз восемь лет назад, Виргиниюс Шаулис решил не сдаваться. Со временем опухоль уменьшилась в размерах и была прооперирована. Виргиниюс добился длительной ремиссии. Как ему это удалось?
Страшный диагноз житель Каунаса В.Шаулис услышал в 2013 году в возрасте 46 лет. Оглядываясь назад, мужчина рад, что всё произошло именно так. По его словам, только тогда жизнь обрела смысл. Встав на ноги после агрессивного лечения и операций, Виргиниюс начал помогать другим. Он часто отправляется побеседовать с онкологическими больными. Иногда – и в последние дни их жизни. Мужчина стал интересоваться онкологией и её лечением. И особенно тем, что может сделать для себя сам больной. Он отказался от плохих углеводов, глютена, значительно урезал порции пищи.
Он не скрывает, что ему, любителю сладкого, было очень трудно отказаться от сладостей. Пришлось приложить немало усилий. Но он понял: углеводы питают рак. И мужчина решил бороться. Видя его усилия, врачи не скупились на советы и делились новейшими открытиями в этой области. Виргиниюс лихорадочно искал информацию, чтобы помочь самому себе. Каждую новость о лечении рака он проверял в нескольких источниках. Со временем вопросы о лечении и самоизлечении уже задавал не только он медикам, но и они ему. Свой личный опыт и советы врачей-онкологов В.Шаулис изложил в книге «Рак 24/7» («Vėžys 24/7»). Его переживания, как и испытания, через которые прошли другие онкобольные, легли в основу спектакля «Непобеждённые» («Nenugalėtieji»).
«Жизнь с диагнозом рак – драгоценна. Мы обязаны её использовать максимально и оставить как можно больше после себя, прежде чем уйти», – говорит Виргиниюс.
– Расскажите, с чего всё началось. Вы плохо себя чувствовали, ходили по врачам, но диагноз услышали не сразу?
– Свою настоящую болезнь я искал около года. Поначалу я стал чувствовать себя как-то иначе. Неожиданно начал падать вес – за год я потерял 10 кг. Чувствовал лишь, как побаливает спина с левой стороны – в области почек. Сейчас я понимаю, что это болел хвост поджелудочной железы. Но, по предположению семейного врача, всему виной был песок, который снова скапливался в почках. Ведь за десять лет до того у меня была почечная колика. Мне назначили курс массажа и водные процедуры, чего при моей действительной болезни делать было нельзя. Вес продолжал падать. Спустя время меня стало тошнить после приёма пищи. Вырвешь – и станет легче. Искали диабет – не нашли.
Я обратился к эндокринологу, чтобы обследовать щитовидную железу. Но эндокринолог сразу сказала, что проблема в пищеварительном тракте, и направила меня на ультразвуковое исследование. По реакции врача, проводившего УЗИ, я понял, что что-то нехорошо. Гнетущим тоном она спросила: «Когда вы последний раз были у врача?» И я тут же получил направление к онкологу.
– Какой же диагноз вы услышали?
– Осенью 2013 года в возрасте 46 лет мне был поставлен редкий диагноз: нейроэндокринная карцинома – опухоль в поджелудочной железе с метастазами в печени. Размер опухоли 7 см, есть скопления жидкости во внутренней полости, развилась патология соседних органов, в печени – ещё два очага и множество мелких очагов. Оперировать было крайне опасно, поскольку опухоль затронула слишком много органов.
Врач сказала: «Может, попробуем лечиться медикаментозно?» Это «попробуем» я до сих пор не могу забыть. Было понятно, что ситуация очень серьёзная. Лишь позднее некоторые из моих лечащих врачей признались: они не верили, что мне суждено дожить до следующей осени. Я ходил белый, как мел.
– И какое же лечение вам назначили?
– Четыре месяца мне применяли биотерапию, а когда она не помогла – химиотерапию. Такое лечение длилось девять месяцев. Биотерапия вызывала у меня очень сильный понос. Тогда я ещё сочетал лечение и работу. Всякое бывало – иногда и до туалета добежать не успевал. Приносил с собой на работу сменную одежду. Потом понял, что долго так не выдержу, и уволился.
Я сторонник традиционной медицины, но человек должен и сам стараться способствовать своему выздоровлению, помогать врачу его лечить. Если ты хочешь найти волшебную пилюлю, чтобы принять её и исцелиться, то ничего не получится. На бегу с раком не справишься. Питание – один из важнейших аспектов, который, услышав диагноз, должен изменить онкологический больной. Изменив своё питание, а также соблюдая другие рекомендации, я за четыре года добился того, чтобы мне можно было применить операционное лечение. За это время опухоль уменьшилась до операбельного размера. Я добился своей большой цели! Мне сделали несколько операций. Удалили часть поджелудочной железы, селезёнку, желчный пузырь, часть печени. Человеку достаточно и трети здоровой печени, а у меня осталось даже больше.
Сейчас моя печень восстанавливается в размерах. Ремиссия длится три года. Несколько недель назад я получил выводы компьютерной томографии, которые снова порадовали: отрицательная динамика не установлена.
– Как вам кажется, почему вы заболели раком? Мог ли сказаться длительный стресс на работе?
– В моей родне онкобольных не было и сейчас, кроме меня, таковых нет. Поэтому генетические причины отпадают. Думаю, что моему диагнозу способствовал так называемый дистресс – постоянный стресс. В 2011 году случилось банкротство банка «Snoras», а я возглавлял два его отделения в Каунасе. По своему личному решению я выдавал ссуды. Мы давали ссуды с условием, что предприятие будет осуществлять свой финансовый оборот через счета в нашем банке. На тот момент, когда банк «Snoras» обанкротился, были компании, у которых банковские кредиты достигали нескольких сотен тысяч литов, а на их счетах хранились миллионы. И вдруг в один день всё пропало! Осталась страховая сумма и обязательства перед банком – непогашенный кредит. Я находился в огромном напряжении. Мне не раз звонили с угрозами: «Почему ты меня заранее не предупредил? Я знаю, где учатся твои дети, увидишь, что теперь будет».
Так и случилось: в 2011-м – банкротство банка «Snoras», а в 2013-м – нейроэндокринная карцинома. Мне известно, что не я один из моих коллег по банку столкнулся с онкозаболеванием. Длительный стресс медики называют одной из причин рака. От постоянного напряжения организм окисляется, а кислая среда благоприятна для размножения раковых клеток.
– Тем не менее, диагноз рак вы именуете лучшим из того, что с вами случилось. Почему?
– После такого диагноза я обрёл другого себя. Я могу отдавать себя другим, помогать другим. Это очень эмпатично, эмоционально и исполнено смысла. Что может быть лучше осмысленной жизни? Я бесконечно счастлив, что болен я, а не мои близкие – жена, дети. Порой я и своим друзьям привожу этот пример. Друзьями я называю всех тех, кто столкнулся с этим заболеванием. Я привожу им и другие подобные примеры, чтобы они осознавали, насколько они счастливы уже только потому, что сегодня могут жить, строить планы, иметь цель. Как-то раз мне довелось беседовать с молодой женщиной, матерью троих детей, которую болезнь затронула очень сильно. Она была крайне подавлена. Я сказал ей: «Подумай, как бы ты себя чувствовала, если бы эта болезнь настигла твоих детей?» И она поняла, что то, что с ней случилось, это не самое страшное.
– Как изменилась ваша жизнь после диагноза?
– Моя жизнь раскололась на две части: до и после диагноза. До болезни я занимал ответственную должность, подумывал и о карьере политика, и о новой работе – мне предлагали возглавить отделение другого банка. И вдруг все планы рухнули. У нас был взят кредит, мы купили дом. Его пришлось продать – я не хотел, чтобы после моего ухода семья осталась в долгах. Были моменты, когда я думал: очень важно, чтобы жена нашла себе хорошего мужа, когда меня уже не будет. Я молился об этом. Ведь она так старалась, чтобы я жил, так много для меня делала.
До диагноза у меня был сумасшедший темп жизни. Работа, карьера, семья. То новый автомобиль купить нужно, то крышу покрыть, то ещё что-то. Попадаешь в такой водоворот и кажется, что это нормально, ведь все вокруг так живут. Диагноз позволяет несколько отстраниться от всего этого и взглянуть на свою жизнь другими глазами.
Жизнь после диагноза продолжается. Она другая, но она продолжается – что-то планируешь, творишь. Если утрачиваешь страх перед смертью, как утратил его я, то перед тобой открывается ещё больше возможностей. После диагноза я обрёл другого себя, повернул в сторону духовности. В мою жизнь вошло творчество, и я в него окунулся. Я открыл для себя людей. Мы провели отбор друзей. Странно, но и в XXI веке есть те, кто думает, что рак заразен. Поэтому мы потеряли некоторых друзей.
До диагноза темп жизни был бешеный. Обо всём этом пришлось забыть. По сути, изменилось всё: моя деятельность, моё отношение к жизни, мой рацион питания.
– И как же изменился ваш рацион питания?
– Беседуя с врачами и читая специальную литературу, книги, в числе которых была и «Naujoji priešvėžinė mityba» («Новое предраковое питание»), я понял, что в борьбе с раком очень важную роль играет правильное питание. Было время, когда я болезненно взвешивал каждый кусок. Отказался от сладостей. И сейчас ищу продукты с низким гликемическим индексом, иными словами – такие, которые не повышают уровень сахара в крови. Ведь глюкоза питает рак. При окислении глюкозы вырабатывается молочная кислота – это и есть питание для раковых клеток. Кислая среда вообще очень нравится раку. Если человек по незнанию, имея аллергию на лактозу, продолжает употреблять молочные продукты, невзирая на постоянное вздутие живота, он закисляет организм и создаёт благоприятные условия для рака.
Важно не только избегать плохих углеводов и продуктов с высоким гликемическим индексом. Следует стараться не употреблять различные пищевые добавки, отдавать предпочтение натуральной пище, по возможности есть овощи, выращенные без химических удобрений, мясо животных и птицы, которых не кормили антибиотиками. И вообще лучше отказаться от красного мяса. Полип в кишечнике может перейти в злокачественную форму, если постоянно есть красное мясо, в котором полно всяких «Е», сорбентов, усилителей вкуса, вызывающих воспаления. Со временем это может трансформироваться в онкозаболевание. Когда в кишечнике формируется опухоль, человек долгое время ничего не чувствует. Поэтому очень важно хотя бы участвовать в бесплатных профилактических программах и проходить проверки на предмет некоторых видов рака. Особенно если в семье были случаи онкологии. Увы, не все этим пользуются. Странно, ведь техосмотр автомобиля проходят все, а о техосмотре своего организма, назовём это так, забывают.
Тем, кто страдает раком, подходит диета по типу кетогенной. Но при этом важно и то, сколько ты съедаешь за один приём. Например, я могу за один раз съесть четвертинку яблока. Посыпав его цейлонской корицей, которая замедляет усвоение фруктозы организмом. Пройдёт полчаса – и я уже могу съесть вторую четвертинку яблока. Принципом вкусно – невкусно можно руководствоваться до диагноза. А после него нужно усвоить: я ем, чтобы жить. Я ем то, что могу есть, чтобы не истощать свою иммунную систему, чтобы мой рацион был полноценным. Чтобы организм получал достаточно белков, жиров. И хороших углеводов, таких как цельнозерновые продукты, некоторые фрукты, ягоды. Ягоды я стараюсь замораживать – в таком количестве, чтобы хватало на всю зиму. Сладости я не ем совсем. Необходимое для работы мозга количество глюкозы организм вырабатывает из белков.
– Но на это потребовалась сила воли? Ведь отказаться от привычной еды нелегко.
– Очень трудно было в первые полгода. До болезни я был большим любителем сладкого. В праздники всегда держался ближе к сладкому столу. Сахар вызывает зависимость, избавиться от неё было непросто. Я, например, обожаю халву. Помню, был такой момент, уже после диагноза: стою в магазине возле полки с халвой и так её хочу, что руки дрожат. Я не просто вижу её, я ощущаю её запах, физически её чувствую, рот наполняется слюной. Кажется, что у меня даже кости ломит, так я хочу эту халву. Когда я рассказал об этом врачу, она объяснила: «Ты отказался от пищи, которой питается рак. Ты не обделяешь организм, ты даёшь ему другую пищу. Зато рак голодает – раковая клетка начинает сохнуть, гибнуть. Поэтому она через все рецепторы организма – зрение, слух, обоняние – требует: дай мне пищу!» Я издалека слышал, чувствовал, если в кинозале кто-то, к примеру, зашуршит шоколадной оберткой. Странно, но эти ощущения сильно обострились. А моя врач настаивала: важно не делать исключений. Ни в день рождения, ни по какому-то другому поводу. Ведь если ты один раз позволишь себе съесть сладкое, раку четыре-пять дней будет чем питаться. Все твои прежние усилия сойдут на нет. Поэтому моя позиция такова: в отношении питания отпусков нет. Когда жена жарит детям картофельные блины, столь любимые мною прежде, я довольствуюсь только запахом. И таких продуктов много.
Сейчас мои вкусовые рецепторы настолько чутки, что, попробовав пищу, приготовленную вне дома, я сразу же чувствую присутствие каких-то запрещенных ингредиентов.
– У вас длительная ремиссия. Может быть, уже можно сделать какие-то исключения?
– С раком я буду жить всю жизнь – 24 часа в сутки, семь дней в неделю, без отпуска и выходных. Поэтому буду питаться так, как этому научился, и так буду жить до самого конца. Жить иначе таким как я очень рискованно. Тому есть примеры. Женщина из Вильнюса страдала раком груди четвёртой стадии и придерживалась таких же правил в питании, как и я. Меня попросили с ней поговорить. В общении с другим человеком я всегда стараюсь найти те ценности, ради которых он хотел бы жить, – будь то родители, дети или любимый человек. Мне удалось мотивировать эту женщину, у неё появился чуть ли не спортивный азарт побороть рак, и она достигла прекрасных результатов, добившись длительной ремиссии. Снова начала работать, вернулась в бизнес. Я предостерегал её, чтобы она не наделала ошибок, но женщина решила, что рак остался в прошлом, и вернулась к обычному образу жизни, привычному питанию. А спустя время у неё случился рецидив – болезнь вернулась. А возобновившаяся болезнь бьёт с двойной силой. Лечение намного осложняется, ведь если рак метастазирует в другие ткани, то это уже другая форма и другое лечение. И когда человек уходит, то обычно это бывает по причине трёх, четырёх, пяти разных видов рака. Когда один человек страдает сразу несколькими разными видами рака, то непонятно, как его лечить, ведь для лечения одного вида рака требуется один метод, а для другого – другой. Один рак удаётся заглушить, а другой прогрессирует.
– Вы участвуете в деятельности организаций пациентов, посещаете онкобольных в больницах, иногда и в последние дни их жизни. О чём вы говорите?
– Я каждый день беседую со своими друзьями – онкологическими больными.
Я прошёл обучающие курсы «Детская линия» («Vaikų linija»), чтобы понять психологию детей. Мне хотелось знать, что они чувствуют, когда болеет мама или отец, когда он или она теряет волосы, когда внешний вид родного человека меняется.
Порой приходится беседовать и с теми, кому жить осталось очень мало. Прикоснуться к судьбе другого человека – это требует крайней деликатности. Как-то раз мне позвонили из клиники и говорят: «Ты нужен в одной палате, приезжай». Захожу, а там лежит молодая женщина лет тридцати. Видно, что человек уже на полпути в мир иной. И сама она это понимает. Мы стали разговаривать – плачет. В палате – детские рисунки. Но всё же удалось её разговорить. Говорили о детях, их успехах, вернулись в прошлое – заглянули даже в её детство. Так она открылась. Хотелось, чтобы у неё была хотя бы краткосрочная цель. Я оставил ей карандаш, лист бумаги и попросил написать свою историю. Она обессилевшая, еле живая, но у неё появилась цель – написать. И она написала. Этого текста нет в спектакле «Непобеждённые», но я знаю, что он есть, что он стал словно её прощальным письмом.
Когда живёшь с раком, очень важно иметь какие-то цели в жизни. Не нужно, чтобы они были глобальными. Сам я поначалу ставил перед собой только очень близкие, конкретные цели. Когда я заболел, моя дочь была абитуриенткой. Прежде всего, я поставил цель принять участие в её выпускном вечере, станцевать с ней вальс. Я решил: не могу разочаровать свою семью, не пойти на вечер. Сыну на тот момент было четырнадцать. Когда я достиг первых целей, то решил научить сына водить машину. Мне казалось, что для отца и сына это очень важно. А потом я нацелился принять участие в выпускном вечере сына.
Поначалу мои цели были рассчитаны лишь на несколько недель вперёд. Потом – на месяц, на пару месяцев. Когда ты этого добиваешься, то появляются новые цели, более смелые.
– Что ещё важно в борьбе с раком?
– Общение с врачами. Конечно, они тоже люди, им тоже свойственна усталость, разочарования. Но нужно стараться найти путь к сердцу врача, проявить усилия.
Вообще в процессе лечения нужно создать свою команду: члены семьи, врачи, круг близких друзей. Когда ты не скрываешь свой диагноз, можешь выговориться, провентилировать себя изнутри, не позволять накапливаться негативным эмоциям. Это психологические аспекты, способствующие выздоровлению. Важно справиться со стрессом. Каждый человек должен разобраться, что оказывает на него терапевтическое воздействие. Это нужно и больным, и здоровым. Для меня бесконечно важна природа – я использую терапию леса. Каждый раз, возвращаясь в родные края, я на закате отправляюсь в лес. Однако лес, природа, возможно, не окажут такого воздействия на человека, который вырос «на асфальте». Зато ему, может быть, подойдёт терапия танца, а кому-то помогут лошади, дельфины, рисование, литературное творчество, музыка.
Злокачественные клетки развиваются на фоне стресса, переутомления, по причине несбалансированного питания, недостатка физической активности. Поэтому нужно стараться больше двигаться. Ходить пешком, делать зарядку. В процессе движения организм очищается, улучшается лимфоток, который при онкозаболевании, как правило, бывает нарушен.
Выздоровлению способствует и фитотерапия – лечение растениями. Но при выборе растительных добавок необходимо советоваться с врачом. Сам я чуть не наделал беды с этими БАДами. Известный фитотерапевт посоветовал мне добавку RM10. Я заказал её в США, но перед тем как начать принимать данный растительный препарат, решил всё же спросить у врача, можно ли мне это делать. И она ответила: «Твоя опухоль имеет грибковое происхождение, а в составе этого препарата содержатся определённые виды грибов. Принимая этот препарат, ты стимулировал бы рост опухоли».
Следует помнить о том, что для онкобольных универсальных рецептов не существует: что подходит одному, другому может навредить.
Поэтому собираясь прибегнуть к фитотерапии, акупунктуре, массажу или гимнастике, посоветуйтесь с врачом. Лучше всего, чтобы это был специалист в области онкологии.
Нельзя руководствоваться принципом «одна бабушка сказала». Ведь порой люди, полагаясь на подобные принципы, лечатся даже мухоморами. А потом умирают непонятно от чего – то ли от рака, то ли от мухоморов.
– Вы автор идеи и организатор постановки спектакля «Непобеждённые», сюжет которого основан на опыте онкологических больных. «Непобеждённые» снова возрождаются?
– Из-за пандемии пришлось сделать длительную паузу. Но сейчас «Непобеждённые» действительно возрождаются. Мы обновили спектакль, дополнили сюжет историей ребёнка. На прошлой неделе постановка была показана в Шяуляй. Во время этого спектакля люди плачут. Но слёзы нужны, они тоже имеют терапевтический эффект.
Теперь мы планируем привезти «Непобеждённых» в Клайпеду. Я хочу показать спектакль во всех городах Литвы. Правда, это непросто: мы показываем спектакль бесплатно, но аренда сцены, освещение – всё стоит денег. Мы финансируем это за счёт пожертвований общественному учреждению «Sveikim kartu» («Выздоровеем вместе»), нас поддерживают и бюро общественного здоровья.
Мысль, которую я хочу донести и с помощью спектакля, и в ходе общения с больными: жизнь с диагнозом рак – драгоценна. Мы обязаны её использовать максимально и оставить как можно больше после себя, прежде чем уйти.
Комментарий
Проф. Раса Янчяускене,
врач онколог-химиотерапевт, заведующая онкологическим отделением Клиники онкологии и гематологии при Каунасских клиниках
Виргиниюс – один из тех пациентов, которые с готовностью идут на общение. Мы встретились восемь лет назад, когда ему был поставлен серьёзный диагноз. Виргиниюс всегда интересовался, что он сам может сделать для того, чтобы лечение было более эффективным.
Приятно общаться с человеком, который открыт для всего нового (порой это новое – всего лишь забытые универсальные истины), но при этом осознает, что успех зависит и от него самого, от его образа жизни. Он готов меняться и у него есть на это сила воли. Чтобы быть здоровыми, мы, прежде всего, должны соблюдать принципы здорового образа жизни. Увы, сегодня это не так уж просто.
Требуется немало усилий, чтобы это сделать. Всё начинается с осознания, с мотивации. Я рада, что Виргиниюс не только сам это понял и сумел кардинально изменить свою жизнь, но и видит смысл в том, чтобы делиться своим опытом с другими людьми. Я с ним согласна. Порой голос человека, справившегося с той или иной болезнью, слышен лучше, чем наставления медиков.
